В одну тихую ночь, когда часы пробили полночь, он вернулся домой. Ключ, скрипнув в замке, разорвал тишину, но уютная лампа в прихожей лишь усилила ощущение ожидания — как будто кто-то должен был быть рядом.
Потерянные мгновения
На вешалке всё еще висело его пальто, но мир вокруг был угнетающе пуст. Её плащ, всегда наполненный ароматом духов и лёгким ветерком, исчез. Сначала он попытался усомниться в реальности — может, она просто задремала или уехала к подруге. Но тревога нарастала, и каждый звук был каким-то слишком глухим.
На кухне царил порядок: чайник остыл, а чашка с кофе, без капли сахара, оставалась на столе. Неожиданно его внимание привлекло кольцо, которое было на её пальце еще утром. Он замер, глядя на холодный металл, осознавая, что теперь оно символизировало утрату. Воспоминания начали возвращаться, вспоминая, как она нежно спрашивала его: "Ты снова задержишься?", а в ответ он лишь отвлекался на экран телефона.
Время после разрыва
Прошло три дня, полных молчания. Он звонил и писал, но вскоре утратил надежду, понимая, что слова не имеют силы, когда всё уже сказано безмолвием. Через месяц он неожиданно встретил её в парке. Она сидела на лавочке с книгой, а ветер трепал её волосы. Сердце забилось так сильно, как раньше.
Она заметила его и посмотрела спокойно — ни огорчения, ни любви, просто безразличие. Они обменялись приветствиями, и он почувствовал, что слова застряли в горле. Он хотел сказать, как ему плохо, и узнать, не может ли она вернуться, но вместо этого лишь скромно ответил: "Тоже хорошо".
Пустота и новый день
Когда она встала, чтобы уйти, он не смел её остановить. Осознав, что удерживать уже потерянное невозможно, он остался со своими мыслями, полными сожалений. Вечером он снова посетил кухню, где когда-то стояло кольцо, но теперь там царила пустота.
Он налил себе кофе и, в первый раз за долгое время, выпил его без сахара — так, как она любила. И вдруг ощутил эту настойчивую тишину вокруг, которая раньше его раздражала, а теперь стала напоминанием об её отсутствии. Эта тишина, которая когда-то угнетала, теперь стала его прощанием.
